Валера.Антоновка не созрела. Через две недели. Чувак с дачи все яблоки ел. (Кидает яблоки в миску, закладывает руки за голову.) У него с шести месяцев диабет… Тебе может это… Пиццу будешь?

Монашка. Нельзя.

Валера.А что можно?

Монашка. Кальмары сушёные. В пакетиках.

Валера. Такого говна не держу. Блин! Фига я с ним подрался? В челюстину – фига? Так бы… Сейчас… Позвонил… Узнал бы… Мама у него – инвалид. В кресле катается и рукой так трясёт. Папа у него в автомобилях шарит, у них на даче – подземный автосервис. Очередь к ним на диагностику. А на ремонт -- так вообще. Такой прикольный чувак, и папа прикольный. Худой как скелет. Почему – я? Почему – ко мне?

Монашка. Я же сказала – чистая случайность....

Валера. Не гони. Я один дома. Ты знала. Всегда у меня тусили.

Монашка. И даже я когда-то, помнишь? И даже до Кати, помнишь?

Валера.Запомни Монахова: ты – мразь конченая, общественность у губернатора для тебя защиты просила. «Подростковая жестокость, подростковая жестокость!» – кто по телеку орал?

Монашка. Я не орала.

Валера. Значит, я орал. В школу ты сегодня не пришла, боишься. Но тебя никто не тронет. Не бойся.

Монашка.Я и не боюсь.

Валера. Поэтому по городу шаталась со шприцом и без глюкометра?

Монашка. Я поругалась. Глухой?

Валера. Отмазы.

Монашка. По себе не суди.

Валера. Просто ты – ноль. Даже Бомжара с тобой разговаривать не станет.

Монашка. Станет.

Валера. Нет. Два года молчаливого игнора. Готовься.

Монашка. Мне по барабану.

Валера. И ты не староста больше.

Монашка. А кто?

Валера. Я.

Монашка (всхлипывает). Не ври! Татьяна Викторовна не могла! Она – на моей стороне! Все учителя – на моей стороне!

Валера. Администрация для вида на твоей стороне, для лица общественности. Из-за огласки. Они просто боятся и делают вид, что за тебя.

Монашка. Правда на моей стороне.

Валера. «Правда». Да тебя все учителя тихо ненавидят. Катюшку из-за тебя из школы выгнали. Тебя всё лето не видели…

Монашка. Да ну?

Валера. Да ну.

Монашка. Неужели?

Валера. И теперь причапала, чтоб меня перед Катей спалить. Хитрая. Разжалобила. Не скрою, тебе это удалось.

Монашка. Ну так – мир?

Валера. Ты Катю мучила! Ты её замучила! Вот мы и создали группу.

Монашка. Чё так нервно?

Валера. Ничего. Знаешь, Монахова, во всех сказках зло наказывают, во всех сказках зло обламывается. Сколько раз ты, Монахова, обломалась, начиная с седьмого класса?

Монашка. Можно подумать вы не обломались. Можно подумать -- я сама на себя группу создала.

Валера. Яблоко -- вот кислое, незрелое. (Бросает – яблоко падает на матрас.)

Монашка достаёт из сумочки блокнот, листает.

Индекс ищешь?

Монашка от испуга роняет блокнот.

Гликемический?

Монашка (не берёт яблоко. Встаёт.) Всё знаешь!

Валера. Так говорю же… Друг у меня на даче, Юрик. (Подходит к Монашке. Орёт ей на ухо.) Юрик.

Монашка (зло). А я думала – Йорик.

Валера. Умная, да? Йорик.

Монашка (невинно). Йорик. Йоркширский терьер. У меня дома.

Валера. У тебя дома? Да?!(Орёт.)Он ещё сто лет проживёт!

Монашка.Кто? Терьеры до пятнадцати лет, если не перекармливать и выгуливать. Мой-то не протянет…

Валера. Юрик с дачи. Он сто лет проживёт. Поняла? Всем назло!

(Орёт.)Чего тебе от меня надобно? Пришла и достаёшь! Мне наплевать на твой диабет! Меня это не касается. Уходи!

Монашка. Это дневник диабетика. Я веду. (Прячет в сумку).

Валера. Юрик… (Выжидательно смотрит на Монашку.)Чувак с дачи никогда с книжечкой не ходил. А мать его, (Меняет тон, растерянно.) ну инвалид, рукой трясёт… (Испуганно.) С тетрадкой, блин, на каталке ездила. Юрика выспрашивала, надоедала, галочки ставила и рукой так трясла. Переживала.

Монашка. Диабет на третьем месте в мире по смертности. Все родители переживают. Пережить боятся детей. А моим по фиг. Диабет и диабет.

Валера. От водки в миллион раз больше мрёт.

Монашка. Так диабет и от водки.

Валера подходит к окну, открывает жалюзи, смотрит в окно..

Валера (убеждённо). Вот поэтому такая статистика. Всех алкоголиков к диабетикам приписали.

Монашка. Бомжара на посту?

Валера. А то!

Монашка. А что ты завтра в классе скажешь?

Валера. Завтра – суббота.

Монашка. Думаешь, Бомжара за выходные забудет? И не надейся. Она хоть из семьи и неблагополучной.

Валера. Они – интеллигенция.

Монашка.Обнищавщая. Пьянь.

Валера. О! Банку пива вскрыла. Ну всё. Это надолго. Заснёт на лавке. И – до утра. Её тут уже знают. Не первый раз. Ментов не вызовут.

Монашка. А если мимо проходить будут?

Валера. Первого сентября мимо проходить будут? Я тебя умоляю. Бомжара мне говорит по весне: «Твоя лавка, -- говорит, – самая комфортабельная в городе. Буду тебе под окнами надоедать, буду живым напоминанием, как ты друзей бросил». Что-то типа того.

Монашка. Её в новостях в двадцать-тридцать должны передавать.

Валера. В каких новостях?

Монашка. В местных.

Валера. Бомжару по телеку показали?

Монашка. С моими цветами!

Валера. С чьими ж ещё. Везде ваши цветы. Весь город обложили.

Монашка. Городишко. Прибыли-то: первое сентября и восьмое марта. Всё!

Валера. На бедность ей пожертвовали? Вы ж ещё благотворители.

Монашка. Да ничего мы ей не давали. Я в мусорный бак букет выбросила. А она подобрала. А папа мой в дневных новостях букет увидел.

Валера. Кого?

Монашка. Гадиолусы и Бомжару.

Валера.Я Бомжару на линейке не видел… Я и на линейку-то припозднился…

Монашка. Так они её отвели наверное куда-нибудь. На красивый фон.

Валера. Кого отвели?

Монашка. Да Бомжару отвели с моими гладиолусами, которые я выбросила.

Валера.Столько цветов – в глазах пестрило.

Монашка. Пестрит от упаковок. Если бы все держали в руках просто цветы, просто без упаковок, Бомжару бы никогда по телеку не показали. Гладиолусы уже привяли снизу.

Валера. Мне вааще по фиг. Это ты специалистка. Я лучше тортик учителю куплю. Или шоколадку. Точнее бы… купил. После скандала с тобой никому ни сухаря в этой школе. О! Я видел, как в школе снимали. Интервью брали. Та же журналистка, которая по весне старалась, старалась, выслуживалась и выслуживалась, и – перестаралась.

Монашка. Да уж. Я даже предположить не могла, что люди будут нас так ненавидеть, так злорадствовать.

Валера. А ты как думала? (Идёт к стеллажу, достаёт с верхней полки газету). Заголовок: «Дочку цветочных магнатов хотят убить одноклассники!» Думала: жалеть будут? Вот если бы «Дочку обнищавших интеллигентов хотят убить одноклассники!», тогда бы все жалели. Но Бомжару и так все жалеют. (Идёт к стеллажу, аккуратно кладёт газету на место.)

Монашка. Пьянь, а её жалеют.

Валера. Ты забыла уточнить, что она, конечно, пьянь, но ещё и почти отличница.

Монашка. Я тоже – почти отличница.

Валера. Да уж молчала бы. Отличница, блин. Всё с ГДЗ сдуваешь. Вот Бомжара – молодец. У неё ни интернета, ни мобилы. Поэтому она в библиотеке.

Монашка. Скоро двадцать-тридцать? Она должна знать, ей должны были сказать. Она обязательно уйдёт.

Валера.Где? Где мобильник? (Находит на столе. Смотрит.) Сидим десять минут, ждём, пока Бомжара свалит, и уходишь.

Монашка и Валера садятся за стол с разных сторон. Говорят одновременно.

Монашка. Я ненавижу первое сентября. Ненавижу. Это никак не связано с классом. Мне по фиг на вас всех.

Валера. Блин! Суку в дом пустил. Блин! Бомжара на лавке. Всем расскажет. Руки мне никто теперь в школе не подаст.

Монашка. Зато общественность похвалит.

Валера. Ага. Губернатор.Ешь, кушай!

Монашка ковыряется в тарелке.

Валера. Чё? Хавчик не катит?

Монашка. Боюсь.

Валера. Что отравлю?

Монашка.Нет.

Валера. Правильно боишься. Отравлю.

Монашка. Зря стараешься. Нам ещё два года...

Валера. Я тебя выживу, как ты выжила Катюшку.

Монашка. Не выживала! Не выживала. Мы дружили! Дружили.

Валера. Я поэтому старостой и стал! Я поэтому и остался.

Монашка. Ну остался ты, допустим, потому что в ту школу тебя не взяли. Потому что ты тупой.

Валера. Я решил теперь как ты. Быть спокойным, рассудительным, всё аргументировать правильным языком, не орать. А злобу до поры до времени не показывать. Как ты. (Орёт). Думаешь, я трепался по весне? Я тебя реально сгною!

Монашка.Ты своему Йорику…

Валера вздрагивает.

Юрику в рожу дал, теперь страдаешь. А тоже, небось, думал, когда бил: сгною… Всё меняется. Всё забывается… Всё шатко. У людей короткая память. Люди всё забывают.

Валера. Короткая память, если их не касается. Обиды никто не забывает.

Монашка. А я – забываю. Я ни на кого не держу зла. Я всем прощаю.

Валера. А мы все – поняла: все!—зло держим! И тебя – не простим.

Монашка. Чай есть? Чаю дай… пожалуйста.

Валера. Не дам. Катюшка чай готовит. Или бабушка.

Монашка. Катя скоро придёт?

Валера. Сейчас придёт. Мама и бабушка на даче. (Орёт, трясёт пустыми бутылками.) Когда один, я «колу» пью и квас. (Кидается бутылками в дверь.)

Монашка. Я, честно, рада, Валерьян, что ты остался в нашем классе.

Валера(орёт). Не называй меня так! Я ненавижу своё имя! Ненавижу! Убирайся!

Монашка. У меня на нервной почве диабет, не с рождения, в переходном возрасте начался. Когда ты меня бросил.

Валера(думает о чём то своём). Печень, вроде, за диабет отвечает?

Монашка. Поджелудочная.

Валера. Не. Желудок не при чём. Я точно помню.

Монашка. Поджелудочная железа!

Валера.Это чё?!

Монашка. Это вот здесь.(Задирает кофту, показывает).

Валера.О! Хорэ, хорэ. Прям под сердцем. Понял. Вспомнил! Печень справа и отвечает за желтуху.

Монашка.Ты в прогимназии в меня влюбился.

Валера. Давай ещё вспомним, что в детском саду было, в ясельной группе.

Монашка. Я в детский сад не ходила. Родители работали, и я до школы на участке в Гречихине батрачила. Помню: в прогимназию еле-еле у родителей выпросилась. А там – ты.

Валера. Ещё поплачь.

Монашка. Ты меня бросил ровно два года назад… Сначала -- голова, вялость. Потом дышать тяжело, и давление упало. Потом -- боли. Потом уж обмороки. Сахар натощак сто пятьдесят, когда на обследование пришли.

Валера. Чувак с дачи толстеет. А ты год от года стройнеешь…

Монашка. Замечаешь, значит? Значит, смотришь на меня?

Валера(подходит к окну). Это… Монахова… Иди. Бомжара по ходу не уйдёт.

Монашка. Пойду. (Встает, шатается, спотыкается.) Ой!

Валера. Да блин! Не прикидывайся! Иди сядь. (Орёт.) За стол. А не на матрас. Вот здесь. Вот так.

Монашка(рыдает). Ну да. Ага. Я -- Сука. Конечно. Татьяна Викторовна грозилась отказаться от классного руководства, клялась уйти на пенсию, а -- осталась. Ещё и тебя старостой выбрала! Троечник и – староста!

Валера. Девять лет ты была – теперь – два года я. Власть надо менять.

Монашка(опирается локтями на стол, смотрит на яблоко. Обращаясь к яблоку.). Я очень неважно себя чувствую. Очень. Я -- натощак, а вколола много, ты мне не тот шприц дал.

Валера. Там был один шприц.

Монашка (удивлённо). Нет.

Валера. И ещё тряпки были. Чёрные. Второго шприца не было.

Монашка. Был.

Валера. Сумку принести?

Идёт к матрасу. Копается в большой сумке. Тем временем Монашка берёт мобильник Валеры со стола, живенько и стремительно подходит к окну, смотрит.

Нет тут второго шприца. (Оборачивается.)

Монашка (возвращается от окна еле-еле). В другой сумке, в маленькой. Пока лежала – ничего, а сейчас – опять нехорошо, совсем нехорошо… Я же натощак! Я ж ничего не ем. А инсулин работает…

Валера(возвращается к столу). Чувак с дачи всегда ест. Я не въезжаю. Ты всех ненавидишь. И тебя все ненавидят, весь класс. Ну просто готовы разорвать. А про это молчала. Ведь, если бы узнали про твой желудок…

Монашка. Поджелудочную. (Показывает на левое подреберье, кладёт руку на планку кофты.)

Валера. Руки!

Монашка убирает руку с пуговицы, прячет мобильник под стопку одноразовых тарелок.

Тебя бы многие жалеть стали. Катюха в первую очередь.

Монашка. Стали бы злорадствовать. Как после статьи. Люди всегда будут радоваться чужому несчастью – ты сам сказал.

Валера. Не. Я такого не говорил. Меня все жалели, когда я позвоночник сломал. Не очень это конечно приятно, но… приятно…. Внимание приятно…

Монашка(вкрадчиво). Приятно?

Валера.Я тогда лежал в палате, слёзы текут, я их даже вытереть не могу. Слёзы сами высыхали. Столько всего передумал. (Спохватывается). Ой! Чё-то я гоню.

Монашка. Тебя все жалели, потому что ты – мужик, мужиков все любят. В тебя все влюблены! Вся школа! Весь наш городишко! А меня все ненавидят. Потому что мы – пашем, работаем, зарабатываем. А сколько всего пережить пришлось, чтобы этого достичь?!

Монашка кладёт голову на стол. Пауза.

Валера. Знаешь, Монашка. Я не верю. Я тебе не верю. Только я тебя умоляю, не грохайся здесь. Пусть ты окочуришься. Пусть. Давай подыхай. Тут (Показывает на маленькую сумочку.) Ампулы. Но я тебе их не дам. Я их выкину. Подыхай! Пусть у меня подохнешь. Пусть. Не притворяйся! Я скажу, что ты ко мне пришла и подохла.

Пауза. Монахова не реагирует.

Да блин. Монахова!

Валера с маленькой сумочкой в руках возвращается от матраса к столу, опрокидывает Монашке на голову миску с яблоками. Монашка клонится на бок – Валера её ловит – не даёт упасть на пол. Валера аккуратно перетаскивает Монашку на матрас, копается в сумочке.

Валера( нервно). Сумочка блестящая.

Валера недоумённо рассматривает ампулы.

Блин! И который из них ночной?

Валера долго ищет мобильник повсюду, находит свой мобильник под тарелками.

Валера. Дура. В моём мобильнике что-то искала? (Звонит.) Ну пожалуйста! Ну возьми трубу! Ну возьми! Блин! Скинул. Эта шлёпается, этот скидывает. Сучьи хари. (Орёт в трубку.) Да какое тебе оставить сообщение, мудило! А я – повтор, повтор. Але…Алё! Да подожди! Да успеешь сбросить! Юрик! Помоги! Ну реально помощь нужна. Консультация. Ну вот так (Движение у горла, дальше Валера от волнения, разговаривая по мобильнику, показывает всё происходящее.)Ты меня прости. Я во всём виноват. Нет. Я. Нет. Да. Это ты меня! Всё забыли, ага. Забили. Нет, я не пил. Я не пью же. Тогда? Так раз в жизни и было тогда. Да нет. Самбо занимался. Да позвоночник я ломал, и бросил. А чё говорить-то? Челюсть срослась? Без смещения? Ну вот и славно. Вот чего звоню. Понимаешь: тут ко мне пришла одноклассница… Да не ржи ты… и в обморок шлёпнулась. Да не ржи, говорю. Да не передоз. И не токсикоз. Диабет у неё. И, по-моему, с инсулином переборщила. Да. Да не могу «скорую». Не хочу! Слухи пойдут – все дела. Уже другая одноклассница у подъезда на лавке расселась. Догадайся с трёх раз. Бомжара, угу. Ты её в новостях видел? Сейчас? Стоп! Ты здесь на даче что ли? А в школу когда? УмнО! В общем, я и смотрю: Бомжара собирать не уходиться… Не передразнивай! Уходить не собирается. И Катюха скоро придёт. Ну, девушка моя. Мне эту одноклассницу выгнать надо, а она второй раз в обморок шлёпнулась. У неё в сумочке ампулы, она в живот колет. Да, видел, как колола. Да не ржи ты. (Орёт.) Дурень. (Орёт.) Да я её не трогал, три года назад послал, больше -- всё! Да нет, говорю! Так вот она лежит, а я тебе звоню. Дышит-то дышит, но похрипывает. На голову жалуется, то есть сейчас не жалуется… жаловалась. Так колоть-то колола, я ж говорю. Потом спала. Ну час спала. Вколола – не ела. И сейчас не ела. Штрифель не стала. Да я предлагал. Ни в какую. Ради неё в магазин бежать? Она -- мразь. Я тебе рассказывал. Ну да. Монашка. Голодная.(Молчит, слушает, кивает.) Да понять-то понял, но…( Шепчет.) Боюсь к ней прикасаться. Чё: и взбодрит? Ой спасибо! Спасибо, друг! Всегда твой, Валера.

Валера бросает мобильник.

Убегает в левую дверь. Возвращается.

Валера (копается на столе, потом у компьютера). Блин! Где «бон-пари»? Где Катюшкины бон-паришки? Блин! Бабушка опять убиралась? Бабуля, бабуля… Ничего после тебя не найти! (Ползает на полу под компьютерным столом, ищет и под разбросанными коробками, и под стеллажом). Блин! Ну где же конфеты?! О! Нашёл! Бабуля! Как же ты пропустила?! Конфетка!

Валера подходит к Монашке, садится перед ней на колени, открывает рот Монашке, пихает конфету, отряхивает руки, ждёт.

Валера. Так. Сейчас ты, Монашка, должна ожить. Тогда тебе, Монашка, сладкий чай ещё делать. И – выгоню ссаными тряпками.

Монашка начинает чавкать, шевелится.

Валера. Раз, два, три, четыре, пять…Ну! Не притворяйся!

Монашка. Пить!

Валера. Одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать. (Орёт.) Встать! Сесть! Так то. Чувак с дачи сказал, не помрёшь. А жаль.

Вернуться в категорию: Полесадник