Основным составляющим таблеток экстази является вещество, носящеедовольно неподъемное название метилен-диокси-мет-амфетамин, или, сокращенно,МДМА. В 1912 году немецкий фармакологический концерн Merk синтезировал МДМА вкачестве промежуточного звена в технологической цепи получения каких-толекарственных препаратов. Но наступила Первая мировая война, МДМА поставилина полку и забыли. В научной литературе это соединение всплыло лишь послеВторой мировой войны. МДМА относился к наркотикам и ядам, которыеиспытывались на животных в секретных американских лабораториях на предметприменения в будущей мировой войне. Многие из испытываемых препаратов оченьбыстро оказались в широком обращении (самый известный пример - ЛСД), но МДМАтак и оставался никому не известным. В середине 60-х МДМА был вновь синтезирован. Его открыл калифорнийскийхимик русского происхождения Александр Шульгин. Это очень интересныйчеловек. Во время Второй мировой войны он служил в американском флоте, потомизучал химию. В 1960 году 35-летний Шульгин первый раз в жизни попробовалгаллюциногенный наркотик мескалин, открыл совершенно новый для себя мир ипришел к закономерному выводу, что все мироздание на самом-то деле находитсяв нашем сознании. Шульгин получил место в Dole Chemical Company и приступил к синтезувеществ, по структуре напоминавших мескалин. Проверял новые соединенияШульгин не на животных, а сразу на себе. Талантливый и необычайнопродуктивный химик изобрел много десятков новых соединений, но все они былиразновидностями галлюциногенных наркотиков. Компания Dole ни рекламировать,ни продавать их, естественно, не могла - ведь как раз в то время в СШАразразилась паника вокруг ЛСД. Шульгин уволился из Dole, оборудовал у себя дома химическую лабораториюи в течение последующих тридцати лет синтезировал наркотики, изменяющие нашевосприятие мира. Сто семьдесят девять из них он описал - включая и ихизготовление в домашних условиях - в своей автобиографии. Вокруг химикасложился круг поклонников, которые пробовали наркотики на себе. Все былообставлено очень возвышенно и благочинно: медицинский эксперимент болеепоходил на отдых на даче - еда, спортивные игры, прослушивание музыки,чтение, сон. На следующий день все присутствующие составляли отчет обувиденном и услышанном. В 80-х бородатый, улыбающийся, вежливый и скромныйхимик, наряженный в сандалии на босу ногу, превратился в культовую фигуру. Почему его не остановили еще в 60-е годы? Александр Шульгин служил вгосударственной организации, занимавшейся борьбой с наркоманией, былэкспертом номер один и, разумеется, имел лицензию на любые манипуляции слюбыми наркотиками. Кроме того, он состоял членом элитарного клуба BohemianClub - бастиона республиканской партии в Сан-Франциско. Лишь в 94-мсемидесятилетнему Шульгину вежливо запретили его деятельность. Шульгин синтезировал МДМА в 1965 году, но сам попробовал его лишь черездва года. Химик был хорошо знаком с действием ЛСД, мескалина и бесчисленногочисла других галлюциногенов, но даже его изумил эффект, производимый МДМА.Галлюцинаций наркотик не вызывал, но создавал необычайно сильное состояниетепла, уюта и блаженства. Шульгин назвал его эмпатогеном, то есть возбуждающим эмпатию. Слово"эмпатия" следует понимать как "вчувствование", "вживание". Имелось в виду,что человек начинает входить в положение других людей, принимает к сердцу ихпроблемы, буквально влезает в их шкуру, становится открытым, доверчивым иизбавляется от обычных страхов и сдерживающих импульсов. Лишь через десять лет - в 77-м - Шульгин познакомил с действием МДМАсвоего знакомого психолога Лео Зоффа. Тот уже собирался на пенсию, но,столкнувшись с чудо-средством, активно взялся за его пропаганду средиколлег-психотерапевтов. По самым приблизительным оценкам, Лео Зофф обратил вновую веру примерно четыре тысячи своих коллег. В 80-х с распространениемидеологии нью-эйдж МДМА стал восприниматься как чудо-элексир ото всех бед,которые мучают человека. Он расширял сознание, нес покой и просветление,способствовал гармонии, и даже пробуждал любовь к окружающей среде.Психотерапевты хорошо помнили, что произошло, когда ЛСД вырвался на свободуи попал в руки дельцов наркобизнеса, поэтому, не желая потерять эффективныйпрепарат, несколько лет держали его в секрете, ласково называя его Adam.Впрочем, в США в начале 80-х МДМА был вполне легальным. В массовом порядкеза его изготовление взялась элитарная группа преуспевающих терапевтов,называвшая себя Бостонской группой. Пациентам, жаждущим духовного очищения ипросветления, МДМА выдавался вместе с брошюрой, описывавшей прямо-такирелигиозный ритуал его применения. В 1983 году один из участников Бостонской группы переселился в Техас исо своими друзьями, которые до того торговали кокаином, но решили стать напуть исправления и очищения, взялся за изготовление и распространение МДМАпод новым именем "экстази". Техасская группа не забивала себе головуизлишней психотерапией и очень быстро превратилась в организованную бандуизготовителей и продавцов наркотика, пользовавшегося большим спросом устудентов колледжей. За год своей деятельности Техасская группараспространила несколько миллионов маленьких доз МДМА, который продавался ввиде таблеток или в виде "травяной" настойки, разлитой по маленькимкоричневым бутылочкам. В 85-м МДМА, наконец, официально запретили в США. К моменту своего запрещения экстази был уже очень хорошо известен вгомосексуальных клубах Нью-Йорка, к которым относился и знаменитый ParadiseGarage. В Великобритании МДМА был запрещен еще в 77-м. В лондонских элитарныхклубах шикарная молодежь глотала амфетамин и запивала его алкоголем. Вначале 80-х из Нью-Йорка стали поступать пакетики с экстази. Таблетка стоиладвадцать пять фунтов стерлингов, в Нью-Йорке же - всего шесть долларов. Наркотик перевозили через океан для себя и своих ближайших друзей ираспределяли по штуке на брата. Это было развлечение для избранныхпредставителей шоу-бизнеса и мира моды. Съев таблетку, они укладывались накресла, кушетки или просто на пол, задирали вверх ноги и неподвижно слушалимузыку группы Art Of Noise. Это времяпрепровождение называлось"экстази-парти". Посторонних на него не допускали. Экстази был дорогостоящимзаморским дефицитом. Ни о каком эсид-хаусе эта публика и слыхом неслыхивала, как и о том, что, съев таблетку экстази, можно вообще двигаться.

Ibiza

Славен остров Ибица. Балеарские острова! Летом - настоящий рай. В 1986году в руки ди-джея Альфредо Фио-рилло попали хаус-пластинки из Чикаго.Впрочем, Альфредо их несколько оживлял, накладывая на сухой стук соул-вокали мелодичные линии клавишных, которые брал с итальянских диско-пластинок.Регги, фанк, хип-хоп, а также Modern Talking, Альфредо заводил, конечно,тоже. В конце своего сета он ставил "Imagine" Джона Леннона. Альфредопобывал и в Лондоне, где продемонстрировал свою музыку. Никакого эффекта. Но на следующий год - в 87-м - на Ибице произошло что-то в высшейстепени странное. Люди не просто танцевали, а буквально сияли от счастья.Экстази уже много лет был известен на острове, его привезли с собоймодники-гомосексуалисты из Нью-Йорка. В 87-м "Acid Traxx" был, наконец,напечатан на пластинке и ввезен в Европу. Экстази входил в моду, и эсид-хаустоже. Они встретились и полюбили друг друга. Курортную музыку ди-джея Альфредо назвали балеарским саундом (balearicsound), или эсид-хаусом: то обстоятельство, что собственно чикагский хаус -это лишь одна из составных компонентов этого пестрого компота, никого неволновало. В сентябре 1987 года на Ибицу приехали четверо лондонских ди-джеев, онисобрались отмечать день рождения одного из них - Пола Оукенфолда, которомукак раз стукнуло двадцать шесть. Именно с их прибытия на Ибицу и отсчитываетсвое рождение современная европейская техно-хаус-культура, как полагаютбританские эксперты, которым история двух последующих лет представляетсячрезвычайно важной и интересной. Кстати, Пол Оукенфолд до сих порпрактически ежегодно получает титул самого популярного британскогохаус-ди-джея. Ребята попробовали экстази, посмотрели, какое воздействие наркотикоказывает на танцующих, и врубились, что монотонная молотилка необычайноспособствует радостной, раскованной и эйфорической атмосфере. Для четырехпрофессионалов это явилось настоящим откровением. Вернувшись домой, в мрачный и сырой Лондон, просвещенные ди-джеипопытались организовать курортные хаус-парти. В январе старый знак хиппи - смайли (smiley) - желтый кружок с двумяглазами-точками и улыбкой-дугой - стал опознавательным знаком эсид-парти,эсид-хауса и, самое главное, экстази. Пол Оукенфолд снимал заднюю комнату в громадном гомосексуалистскомклубе Heaven и проводил там вечеринки под названием "Future". Обстановка напоминала детский утренник, танцующие смеялись, обнимались,целовались, размахивали в воздухе руками, растопырив пальцы во все стороны,разрисовывали друг друга светящимися красками и делали друг другу подарки. Вклубе "Shoom" очень скоро накопился целый склад плюшевых медвежат.Совершенно незнакомые друг с другом люди живо общались и рассказывали просебя и про свою жизнь довольно интимные подробности. "Shoom" и "Future" подтвердили справедливость формулы: экстази плюсэсид-хаус равняется массовая эйфория. На танцульки пускали далеко не всех,очереди стояли часами. В апреле Оукенфолд снял целиком клуб "Heaven", в который влезалополторы тысячи человек. Вечера назывались "Спектр: театр безумия". Всередине мая помещение уже не могло вместить всех желающих - среди всегопрочего это означало, что к тому времени была налажена бесперебойнаяпоставка экстази в Лондон. Впрочем, никто не подозревал, что экстазизапрещен. С увеличением количества танцоров ветераны Ибицы почувствовали, чтоутрачивают приоритет и остаются в малоубедительном меньшинстве. Они былиубеждены, что началась распродажа идеалов и коммерциализация эсид-хауса,который стал не тем, чем был раньше. Действительно, когда в каждом магазинепродаются майки с надписью "Где проходит эсид-хаус парти?", иначе чемраспродажей идеалов и крушением иллюзий это дело не назовешь. Большая часть тех, кто с самого первого дня был свидетелем и участникомэтого безумия, превратились в профессиональных ди-джеев, устроителей партиили попросту торговцев наркотиком. В апреле 88-го одна таблетка стоилапятнадцать фунтов стерлингов - торговля экстази стала довольно прибыльнымделом. Как из-под земли появились многочисленные банды, распространявшиеэкстази. Эсид-хаус и новая клубная культура стремительно превращались впроцветающую ветвь теневой экономики. В июне - июле напряжение достигло критической точки, и лондонские клубыодин за другим стали переходить на эсид-хаус. Этот момент вошел в историюпод названием "Лето любви" (Summer of Love). Собственно, это было второеЛето любви, первое разразилось в 68-м, вообще же, хаус-бум обнаруживаетмного параллелей с эрой хиппи. 17 августа бульварная газета The Sun выступила с разоблачением новыхнаркотанцев. Правда, газета решила, что танцоры находились под влиянием ЛСД-ведь, размахивая в воздухе руками, они истошно вопили: "Ээээээээсииииид!"Газета писала, что танцующие, которым уже далеко за двадцать, пытаютсясбросить с плеч стресс рабочего дня и каждый уик-энд накачивают себянаркотиком. В средствах массовой информации разразилась истерия. Началась настоящаятравля новой молодежной моды. А молодежь, которая и впрямь была не прочьстряхнуть стресс и усталость, повалила в эсид-хаус-клубы. В июне была зарегистрирована первая смерть от экстази. Никто не знал,насколько он на самом деле опасен. Танцоры верили слухам, что экстазивысушивает спинной мозг - тем более что у всех болели спины от многочасовыхтанцев. При этом никто не придавал значения очевидным последствиямупотребления наркотика: утром, когда угар проходит, начинается coming down -состояние депрессии, опустошения и отчаяния. В середине недели депрессиимогут возвращаться. Позже стали известны и многочисленные случаигипертер-мии, то есть перегрева организма, который под воздействиемнаркотика не может контролировать свою температуру. Рэйверы, измученныетанцами, литрами пьют воду, и это тоже часто приводит к несчастным случаям.Отмечено и разрушительное воздействие наркотика на почки и, главное, намозг. Самые ощутимые последствия регулярного приема экстази - это депрессия,бессонница, потеря ориентации в пространстве, а также утрата памяти,приступы панического ужаса, психоз и паранойя. Для некоторых все эти радостистановятся хроническими и излечению не поддаются. Когда увеличение дозыэкстази перестает приносить желаемый эффект, то рэйверы - если у них нехватает ума потерять интерес к хаус-танцам - переходят на кокаин и героин.На берлинский Love Parade часто приезжают рэйверы первой волны, все они снаркотиками давным-давно завязали, пьют одну минеральную воду и не танцуют.Кто не завязал, тот не в состоянии приехать на Love Parade уже чистофизически. В 1988 году в Европе начался настоящий бум вокруг эсид-хауса.Танцевальная музыка перестала быть тем, чем она была раньше. Появилисьпервые европейские эсид-хаус-треки: чикагских пластинок было относительномало, а спрос - огромным, кроме того, у многих чесались руки и хотелосьсамим попробовать. Образовалась новая отрасль экономики, постоянно росло число продюсерови ди-джеев, возникали фирмы грамзаписи и клубы, проводились танцульки насвежем воздухе. Количество новых треков не поддавалось обозрению. Врезультате, как это обычно бывает с любым инфляционным процессом, качествозаметно упало. Британская пресса придумала новые хаус-стили handbag и hardbag, то есть"дамская сумочка" и "жесткая дамская сумочка". Имелась в виду музыка,услышав которую, девушки не могут устоять на месте, ставят на пол своисумочки и танцуют, упершись в них взглядом. В этой музыке было очень многоклавишных. Каждый удачный хаус-трек вызывал поток подражаний. Трек "Voodoo Ray"продюсера A Guy Called Gerald породил новую разновидность хауса - bleeps andclonks (бульки и звяки). Имелись в виду звуки, словно бы извлеченные изигрушечных пианино. Именно этот саунд объявил своей программой лейбл Warp.Возникло ощущение небывалой легкости и свободы, плотина рухнула, оказалось,что в музыку можно вклеивать любое бульканье и кряканье. Это было началомтого, что позже получило название intelligent techno. Уже на следующий год бум вокруг эсид-хауса в Лондоне стал ослабевать,ди-джеи, утонувшие в море эсид-хаус-треков, принялись искать альтернативукоммерческому и довольно бессодержательному курортному саунду. Тут и былообнаружено бескомпромиссное и суровое детройтское техно, которое якобыявилось ответом на европейскую коммерциализацию эсид-хауса. Для детройтских техно-пионеров их европейский успех стал полнойнеожиданностью, они к этому были просто не готовы. Хуан Эткинс, крутившийпластинки на танцульках в Великобритании для пяти тысяч подростков, не могпонять, что происходит. В родной Америке никто его не знал и знать не желал. Конец 80-х в Великобритании - это второй и пока, к сожалению, последнийволшебный момент в истории новой музыки (первый был, напомню, в конце 70-х вНью-Йорке). В обстановке необычайной свободы и вседозволенности появилосьновое поколение энтузиастов, а стилистические барьеры, казалось, исчезлинавсегда.

Вернуться в категорию: Фото и дизайн